Известно, что среднеазиатские ремесленники объединялись в цеховые организации; каждый цех имел свой устав, в легендарной форме излагавший историю ремесла и служивший одновременно своеобразным религиозно-этическим кодексом, регламентировавшим обязанности членов цеха. Литература о цеховых уставах ремесленников Средней Азии довольно обширна. В изучении и публикации этих документов особая заслуга принадлежит отечественному востоковедению 2 .
Рукопись публикуемого трактата-устава хранится в Фундаментальной библиотеке Среднеазиатского государственного университета им. В.И. Ленина; инв. № 90/804. Устав занимает восемь страниц (л. 8б-12а) сборной рукописи № 09/804 удовлетворительного состояния, содержащей 24 листа, размером 20,5*12 см. Текст на узбекском языке, переписан среднеазиатским насталиком, черными и красными чернилами и обрамлен двойными линиями красных чернил; на каждой странице 13 строк. Рукопись переписана весьма небрежно, много помарок, произведенных в процессе переписки и брошюровки. Время переписки, по-видимому, вторая половина XIX в. Название *** написано другой рукой над верхней рамкой л. 8б, судя по написанию ***, не ранее 20-х годов нашего века.
Устав ранее не публиковался и, насколько нам известно, не подвергался специальным исследованиям Лишь в двух работах мы находим упоминание о нем 3 . Два слова в объяснение принятой в переводе терминологии. Используемые нами термины
"живопись", "живописец", не совсем точно выражают употребляемые в тексте понятия "наккошлик" и "наккош". Последние следовало бы точнее перевести как "орнаментовка" и, соответственно, "художник-орнаменталист", поскольку в данном случае речь идет не о собственно живописи, а об искусстве и мастерах орнаментальной росписи. Стремясь избежать усложнения перевода, мы сознательно пошли здесь на некоторую модернизацию понятий.[Трактат о живописи]
Во имя бога, милостивого и милосердного!
Хвала богу, властелину миров, благо благоверным, молитва и мир посланцу его [т.е. бога] Мухаммаду, дому и сподвижникам его всем.
Имам Джафар Садик, достойный путеводитель, говорит: [если спросят,] со времен Адама, да будет над ним мир, до времен божьего пророка [Мухаммеда] сколько было мастеров-живописцев, отвечай, что было тысяча девятьсот пятьдесят мастеров живописи. Но из них [только] двенадцать были выдающимися мастерами.
Первый - хазрат Осман, обладатель двух светочей, второй - хазрат Али, избранник [божий], третий - уста Абд ал-Вахид, четвертый - уста Абд ал-Карим, пятый - уста Баба, шестой - уста Низам ад-дин, седьмой - уста Убайд Бухари, восьмой - Абди Джалил Ташканди, девятый - уста Джалал лд-дин Андигани, десятый - уста Мухаммад Балхи, одиннадцатый - уста Шамс ад-дин Кашгари, двенадцатый - Омар Багдади.
Все названные [мастера] достигли полноты совершенства.
Если кто спросит, от кого [берет начало] живопись, дай следующий ответ: [от] Мухаммада, избранника божьего, да благословит его господь и да пошлет ему мир. Потому что [во время] постройки мечети Медины всевышний господь приказал Джабраилу, чтобы [он], сойдя к Мухаммаду, передал [ему повеление] украсить священную мечеть Медины. Хазрат Джабраил, принеся тридцать две краски, вручил их Мухаммаду и обучил его [искусству] живописи. Мухаммад, избранник [божий], да благословит его господь и да пошлет ему мир, обучил [живописи] хазрата Османа, а также и хазрата Али, а затем украсил мечеть Медины.
Если кто спросит, [является ли] живопись заповеданной, обязательной, законной, рекомендуемой, отвечай, что [после того, как] всевышний господь приказал [Джабраилу],- стала заповеданной; [после того, как] Джабраил, да будет над ним мир, обучил [Мухаммада], - стала обязательной; [после того, как] пророк, да благословит его господь и да пошлет ему мир, сделал [украшения], - стала законной; [после того, как Мухаммад] обучил хазарата Османа и хазарата Али, - стала рекомендуемой.
Если кто спросит, откуда появились краски и сколько их, отвечай, что [появились они] по воле творца вселенной и число их - тридцать две.
Если кто спросит, что должен сказать художник, входя в мастерскую, отвечай, что должен три раза прочитать суру "Фатиха" и три раза суру "Ихлас".
Если кто спросит, что должен сказать [мастер], садясь за работу, отвечай: "[Он должен] трижды восславить бога и пророка".
Если кто спросит, что надо сказать во время растворения красок, отвечай, что надо сказать: "Господь мой, открой нам врата милости и благословения!"
Если кто спросит, что надо сказать во время приготовления кисти, отвечай, что надо сказать: "[Во имя] бога и во славу его".
Если кто спросит, что надо сказать в [то] время, [когда мастер] кистью касается [бумаги], отвечай, что надо сказать: "Во имя бога, милостивого и милосердного!"
Если кто спросит, что следует говорить во время рисования, отвечай: "Надо говорить: "Бог велик, бог велик, нет бога, кроме Аллаха, и бог велик, бог велик и богу хвала!""
Если кто спросит, сколько обязанностей [надлежит исполнять] художнику, отвечай: "Семь обязанностей: первая - совершать омовения; вторая - почитать дух пиров и мастеров [прошлого]; третья - производить совместное чтение молитвы; четвертая - быть искренним; пятая - быть честным [в делах своих]; шестая- дозволенное [религией] оберегать от запретного; седьмая - соблюдать скромность.
Если кто спросит [имена] четырех пиров шариата, отвечай, что первым [был] хазрат Адам, избранник божий, вторым - Нух, пророк божий, третьим - Ибрахим, друг божий, четвертым - хазрат Мухаммад, избранник [божий], да благословит его господь и да пошлет ему мир!
Если кто спросит [имена] четырех пиров тариката, отвечай, что первым [был] праведный хазрат Абу-Бекр, вторым - хазрат Омар, третьим - хазрат Осман, четвертым - хазрат Али, да будет с ним милость божья.
Если кто спросит [имена] четырех пиров хакиката, отвечай, что первым [был] хазрат Джабраил, вторым - хазрат Микаил, третьим - хазрат Исрафил, четвертым - хазрат Азраил.
Если кто спросит [имена] четырех пиров мазхаба, отвечай: первым [был] хазрат имам А"зам [Абу-Ханифа], вторым - хазрат имам Шафи, третьим - хазрат имам Малик, четвертым - хазрат имам Ханбал, с ними милосердии божье!
Если каждый мастер-живописец будет знать эти положения и прочитает этот священный трактат, [а] если не сможет прочитать, [то хотя бы] услышит чтение его, [а] если не услышит его, [то] сам подержит [его в руках], - в течение всей жизни ни в чем не будет испытывать нужды.
[Знание] этого священного трактата всевышний вознаградит блаженством в ином мире. Но каждый мастер, которому останутся неизвестными эти правила, будет нечистым. А каждый, кто допустит сомнение [в истинности этого трактата], будет неверным! Мы прибегаем к богу [в защите] от этого, и бог лучше знаем.
Упоминание имен четырех первых халифов (Абу-Бекра, Омара, Османа и Али) указывает на то, что трактат имел распространение в суннитской среде. Основания для более точной его локализации дает приведенный в нем список двенадцати "выдающихся мастеров". Пять из них имеют при своем имени нисбу, указывающую на их связь со Средней Азией или соседними областями. Это Убайд Бухари, Абди Джалил Ташканди, Джалал ад-дин Андигани, Мухаммад Балхи и Шамс ад-дин Кашгари. Кажется вполне допустимым предположение о том, что создатели устава заимствовали эти имена из местных преданий.
Более трудной задачей является определение времени создания трактата. Вопрос о времени появления цеховых уставов касались почти все исследователи, работавши в этой области. Многие авторы (Н. Лыкошин, М. Гаврилов и др.) сходились на том, что цеховые уставы "есть плод первых веков распространения ислама в Азии" 4 . А. Шишов, не связывая их происхождение с какой-либо определенной эпохой, относя их создание к "глубокой древности" 5 .
Лишь А.Ф. Миддендорф высказал осторожное предположение о том, что цехов" уставы появились значительно позднее, а именно, в XIV в. 6 Мнение А.Ф. Миддендорфа вызвало возражения, однако оппоненты не смогли ни сколько-нибудь доказательно опровергнуть его, ни выдвинуть более обоснованную версию. Между тем, как представляется, предположение А. Ф. Миддендорфа, по крайней мере для определения времени создания нашего трактата, имеет основание.
В истории искусства Средней Азии рубеж XIV-XV вв. знаменателен утверждением полихромии в архитектурном декоре и небывалым развитием миниатюрной живописи. Сохранились сведения о существовании в XV в. специальных мастерских по изготовлению художественно оформленных рукописей, причем наряду с дворцовыми мастерскими действовали мастерские, работавшие на рынок. Все это позволяет с известной долей уверенности предположить, что именно в данный период и был создан наш трактат в своем первоначальном, не дошедшем до нас виде.
Несколько слов о приведенном в уставе списке мастеров. Доступные нам источники содержат сведения, которые с большей или меньшей долей вероятности можно отнести лишь к некоторым из этих мастеров. Так, В.В. Бартольд отмечает, что "при султане Баязиде II (1481-1512) мастер узбецкого происхождения Баба-Наккаш первый принес искусство живописи в Турцию" 7 . Можно предположить, что здесь речь идет о художнике Баба Хаджи, который отмечен в числе других выдающихся мастеров Герата второй половины XV-начала XVI вв. 8 Для идентификации его с уста Баба из публикуемого трактата имеется одно основание, заключающееся в том, что последний, очевидно, был среднеазиатским мастером. Однако настаивать на верности этой гипотезы весьма трудно.
Разыскания сведений о мастерах, упомянутых в уставе, дали нам еще имя уста Шамс ад-дина. Этот мастер работал во второй половине XIV в. у Султана Увайса (1356-1374). Им были исполнены иллюстрации к рукописи Фердоуси "Шах-намэ", переписанной Ходжа Амиром Али 9 ; здесь возможности для идентификации гораздо большие, хотя и они не дают нам абсолютной уверенности в ее точности.
Остальные имена этого списка, очевидно, становится известными впервые. Во всяком случае, нам нигде больше обнаружить их не удалось.
УСТАВ
цеха льнопрядильщиков в Румбурге (Чехия)
Во-первых. Принимается сей порядок во имя Иисуса Христа, избавителя нашего, нам счастье несущего. Пусть его именем сей порядок начинается и ведется и пусть нынешние и будущие мастера сего ремесла льноткачества здесь в Румбурге всегда имеют право устанавливать свой честный и полезный порядок для всех лиц этого ремесленного цеха, включая женщин и детей; каковой порядок ныне поддерживается и в других концах; и пусть останутся в силе наказания и штрафы, каковые налагаются за нарушение его. Но для того чтобы сей порядок всегда был в согласии с сознанием и волей наследственных владельцев этих мест, устанавливается: на случай, если найдено будет нечто такое в этом порядке, чего терпеть негоже, пусть остается за владельцами право оный порядок менять и отменять.
Во-вторых. Кто это ремесло изучать желает, тот должен пройти 14-дневное испытание. По исходе оных 14 дней обязан он представить совету цеха в письменной или устной форме достаточные свидетельства своей законнорожденности и честного имени во всех действиях своих. Если тогда признано будет, что подходит он для того или иного ремесла, то оный цех должен его принять, а он обязан в течение трех лет кряду проходить обучение; а если он за эти три года когда-либо уклонится от учения, то обязан уплатить в кассу цеха три гульдена. А внесение штрафа в три гульдена произвести в присутствии бюргеров цеха, а кроме того, если будет вновь принят, вложить в кассу еще гульден, из которого совету полагаются три белых гроша, в кассу - 9 белых грошей, а старшим мастерам за их труд и потерянное время - 12 белых грошей; а мастеру-учителю он должен передать свою постель с периной и кусок (штуку) полотна, а старшие мастера должны все это осмотреть, чтобы все было по-доброму и честному; а когда юноша научится, или если он во время учения умрет, то постель остается мастеру-учителю; а если у юноши-ученика постели нет, то он обязан перед окончанием учения уплатить мастеру три гульдена наличными.
В-третьих. Если ученик-слуга будет найден нежелательным, если он ведет себя своевольно и наперекор указаниям мастера, то он обязан, уплатить две копы грошей штрафа. А если будет установлена вина за мастером, то оный обязан по постановлению мастеров внести в кассу цеха 3 гульдена штрафа, а его ученику цех должен озаботиться выделить для обучения другого мастера-учителя.
В-четвертых. Каждый, выдержав свои 3 года в учении, должен на год податься в странствие, и в соответствии с указаниями своего цеха пройти путь более трех миль, и до исхода года не возвращаться без достаточных причин к месту обучения, а до этого никто не должен предлагать присвоить ему достоинство и права мастера; исключение составляют лишь чужаки (посторонние) и сыновья мастеров.
В-пятых. Чужой (посторонний) подмастерье, желающий претендовать на права мастера, должен сначала год проработать у нас на месте; этот год он должен пройти под началом одного из мастеров.
В-шестых. Кто хочет в этом цехе стать мастером, тот должен представить и доложить перед собранием цеха достаточные свидетельства своего (предшествующего) обучения: что он в течение 3 лет обучался ремеслу, и каково было к нему отношение. Затем еще раз он должен просить в течение 4 кварталов предоставить ему права мастера, а на четвертый квартал это право должно быть ему присвоено либо в этом праве отказано. Однако сын мастера должен претендовать на мастерские права в течение всего одного квартала, а затем уже и требовать этих прав. После положительного решения новый мастер должен еще завоевать себе бюргерское право и произвести 3 мастерских изделия (шедевра) - одну холстину на 25 прядей, один кусок тика на 48 прядей и одну малую холстину на 50 прядей, причем он должен для этого самостоятельно подгонять, подводить и подстраивать гребни, а выдержавшим свое испытание на шедевр он считается после того, как назначенные мастера-смотрители выскажутся перед всем цехом, что куски (штуки) сделаны добросовестно и изрядно; а молодой мастер обязан тогда выплатить мастерам-смотрителям и старшим мастерам полталера, а цеху - 10 коп грошей, в том числе первый раз - когда претендует на членство в цехе - 5 коп, и второй раз, когда представит свое мастерское изделие - остальные 5 коп. Но сын мастера, а также его (мастера) помощник (подмастерье), претендующий на брак с дочерью мастера, вносит наличными в кассу цеха 5 коп, затем - при просьбе о принятии в цех - треть полукопы, а при представлении шедевра - еще треть полукопы. После этого он обязан получить и может использовать те же права, что и всякий другой мастер.
В-седьмых. Если чужак - посторонний подмастерье - прибудет сюда и захочет записаться к старшим мастерам, чтобы отработать свой предварительный год, то он должен представить свидетельство, что 2 года странствовал и за это время на своей родине не был.
В-восьмых. Чужой (посторонний) подмастерье, желающий стать у нас мастером, учившийся у нас или где-либо еще, должен в день Михаэлиса попросить у старших мастеров записать его к тому мастеру, у которого он хочет проработать свой предварительный год; а если при этом окажется, что этот мастер в тот самый год впадет в бедность и не в состоянии обучать своего подмастерья, то последний должен сообщить об этом старшим, а те обязаны дать ему другого мастера. И пусть ни один из чужаков не вздумает претендовать на вступление и не приходит ни в какой другой день, кроме дня Михаэлиса. Но сын любого из мастеров или подмастерье, женившийся на дочери мастера или его вдове, после года странствий и года службы у одного из мастеров может подать просьбу о приеме в цех в любой квартал года, когда ему угодно. Такие кандидаты имеют те же права без всяких ограничений.
В-девятых. Всякий желающий стать мастером в этом цехе должен иметь законную жену или, по меньшей мере, быть помолвленным.
В-десятых. Каждый молодой мастер при начале своего пребывания в цехе должен вносить вместо воска, как это было в обычае повсеместно, три белых гроша на общую пользу.
В-одиннадцатых. Когда пьется обычное пиво, то самые молодые должны по приказанию старших подавать пиво двум мастерам каждый; а если кто-то в цехе умрет, то на похоронах умершего должны провожать к могиле каждый мастер и каждая жена мастера, не посылая вместо себя никого из низших простых людей, а иначе взимается штраф в размере 1 фунта воска. Следует также оповещать и рассылать известие, когда именно предстоят похороны, и к этому часу каждый должен явиться к дому, где находится покойник. А два самых молодых мастера должны позаботиться о прочих делах цеха и выполнить их с усердием, в противном случае с них взимается штраф или налагается взыскание в той же форме.
В-двенадцатых. Ни один мастер не должен переманивать у другого подсобную силу или ученика-слугу под страхом штрафа в размере 1 гульдена в пользу цеховой кассы.
В-тринадцатых. При входе в помещение цеха каждый порядочный ремесленник должен употреблять только приличные слова и жесты, т.е. не позволять себе никаких непотребных выражений, не горячиться, не гневаться, не озоровать; кто нарушает этот пункт, тот обязан выплачивать при каждом подобном случае полгульдена в кассу цеха, если же будет нанесено оскорбление действием, то штраф того же размера может быть при случае удержан и оставлен в пользу Господина, которому принадлежит город.
В-четырнадцатых. Если кто-нибудь, будь то мужчина или женщина, вызван на собрание цеха и произвольно, без уважительной причины, останется вне стен его, не являясь в намеченный час, то штрафуется фунтом воска.
В-пятнадцатых. Законным почитается также положение, что низшие члены и дети данного ремесленного цеха должны присутствовать и оставаться на всех торжествах вполне изрядно и достаточно.
В-шестнадцатых. Ни одному из жителей церковного прихода, к которому принадлежит цех, не разрешается развлекаться за пределами общины, как это имело место и утвердилось с давних времен; все мастера должны оставаться в городке; в деревни же данного владения Румбург, которые находятся за пределами прихода, они могут допускаться лишь на короткое время. На 24 хозяев разного рода приходится один производитель полотна. Но должно быть обеспечено, что эти ткачи льняных материалов никак не смеют каким-то путем мешать домашним хозяйствам соседей отправлением своих собственных потребностей, как не смеют устраивать торги льняным полотном и побуждать к этому прислугу; а то, что может такой деревенский ткач произвести собственными руками, должно быть ему разрешено соответствующими предписаниями.
В-семнадцатых. Когда мастер принимает на себя платную работу, он должен завершить ее за 8 недель и при этом изрядно удовлетворить заказчиков. А где будут жалобы, что это не произошло, данный мастер должен быть по решению цеха оштрафован на 3 фунта воска.
В-восемнадцатых. Заказ хозяев города должен выполняться со всевозможным усердием и непреложной деловитостью, за чем обязаны следить старшие мастера, проверяя, как идет дело. Работа с простыми, грубыми нитками должна выполняться за 6 недель, тонкие же нитки должны обрабатываться за 8 недель. Если же какие-то нитки оказались низкого качества, то старшие мастера должны проследить за тем, чтобы они были обработаны наилучшим возможным способом.
В-девятнадцатых. Если мастер выполняет платную работу и ее испортит или выполнит непорядочно, то он должен оплатить стоимость товара или потраченный материал. Решение может быть принято другим мастером или советом цеха.
В-двадцатых. Нить для работы должна выдаваться мастеру в любое удобное для него время, и не должны особенно ограничиваться те сроки работы, на которые могут потребоваться люди.
В-двадцать первых. Плата на изготовление двух штук грубой нити должна составлять 7 малых грошей, двух штук средней нити - также 7 грошей; выпушка на 40 прогонов (прядей) - по 4 гроша за штуку; мелкое полотно из 40 прогонов (прядей) - по 6 малых пфеннигов за локоть; за полотно из 50 прогонов (прядей) и более - по 9 малых пфеннигов за локоть.
В-двадцать вторых. Мастера должны придерживаться правильной ширины материала, т.е. льняное полотно должно иметь ширину 2 локтя, как это было в прежние времена, а длину - 60 локтей и никак не меньше. Если будет обнаружено иное, то выплачивается в кассу 1/2 гульдена.
В-двадцать третьих. После обучения молодого ученика мастер в течение полугода не должен приглашать другого и учить его, чтобы бедный наряду с богатым мог разумно взяться за учение.
В-двадцать четвертых. Когда распивается общее пиво, каждый должен держаться скромно и не напиваться до безрассудности. А кто это правило нарушит, тот выплачивает штраф - 2 фунта воска. А если произносил непотребные слова, то штраф 12 грошей. Если случится такая дерзость, то решение о штрафе в зависимости от обстоятельств проступка принимается цехом на месте или предоставляется благородному Господину.
В-двадцать пятых. Кто беспричинно, по собственному капризу не хочет идти на общее пиво и остается в стороне, тот должен выплатить полную стоимость своего пребывания на пиве; если же выяснится достаточно уважительная причина отсутствия, то обязан выплатить половину этой суммы.
В-двадцать шестых. 4 мастера должны ежегодно на Троицу рассчитываться с цехом, а по прошествии 14 дней расплачиваться с цехом своей продукцией. В случае невыполнения - штраф в размере 3 фунтов воска.
В-двадцать седьмых. Любому жителю этого городка, любому мелкому крестьянину деревень не разрешается закупать узкое льняное полотно (холст) вне цеха и белить его или еще что-либо другое с ним делать; но жителям городка в отличие от крестьянских людишек должно быть разрешено торговать широкими льняными полотнами (холстами).
В-двадцать восьмых. Ни один бюргер и ни один лавочник не имеют права закупать нитки на рынке или на дому в те недели, когда не собираются недельные торги. Если будет обнаружено нарушение, то нитки отбираются и передаются в дома призрения.
В-двадцать девятых. Ни один бюргер не должен позволять себе оплачивать халтурщикам нитки в их домах.
В-тридцатых. Ни один крестьянин не должен продавать нитки в своем доме, а обязан придерживаться предписанных еженедельных рынков. А если мастер купит у крестьянина нитки на улице, то обязан внести штраф в пользу цеха в размере 1/2 гульдена.
В-тридцать первых. Ни один мастер не должен покупать нитки в деревне и не должен передавать деньги через других лиц. Кто это нарушит, каждый раз обязан выплачивать цеху также по полгульдену штрафа.
В-тридцать вторых. Если мастер купил у халтурщика льняное полотно и тем самым цеху был нанесен ущерб и беспокойство, то с мастера взыскивается за каждое закупленное таким образом полотно как в пользу Господина, так и цеха по 1 копе серебра.
В-тридцать третьих. После того как в этом году нити выплеталось несколько меньше, чем в году прошлом. Господин хозяин, по всеподданнейшему ходатайству цеха разрешил в дальнейшем, чтобы от каждого малого вытканного куска (штуки) льняного полотна полторы копы выплачивалось как вознаграждение производителю, имея в виду, что копа или талер составляют 68 крейцеров, но чтобы полотно при том вырабатывалось изрядное и доброе.
В-тридцать четвертых.
Цеховые мастера обязаны дважды в год осматривать и оценивать беление при владении Румбург. Если обнаружится низкое качество беления, то Господином-владельцем могут быть наложены штрафы.
В-тридцать пятых. Чтобы настоящее установление и статут всегда строго выполнялись и чтобы тем самым цех был защищен и мог изрядно работать, все мастера - и нынешние, и те, которые будут у цеха впоследствии - должны выплачивать Господину хозяину с каждого набора инструментов и с каждого станка ежегодно на Рождество по 2 чешских гроша, а каждый мастер не должен иметь права использовать более трех станков; точно так же, ни один мастер не должен перекупать продукцию у другого мастера цеха и выдавать ее за свою, сам при этом не работая. В этом случае его станок простаивает, и ему назначается штраф в одну копу.
Деловая жизнь средневекового города во многом определялась трудом мастеров-ремесленников. В пределах каждой профессии они объединялись в особые организации - цехи. Цеховые порядки были отражены в специальных уставах, как, например, в цеховом уставе ткачих города Кёльна .
Наши предки - бургомистры и совет города Кельна учредили женский шелкоткацкий цех, утвердили его на прочих законах и предписаниях и дали означенным ткачихам устав, приложив к нему городскую печать; в этом уставе содержалась оговорка, что если бургомистры и совет найдут его в чем-либо не соответствующим общему благу, то они вправе во всякое время по мере надобности расширить или сократить его. Устав был дан по предложению и нижайшей просьбе наших дорогих и верных бюргерш и жительниц из числа ткачих шелковых изделий, возбужденный ими из-за того, что ремесло, которым они занимались в течение ряда лет почетным и похвальным образом, стало приходить в заметный упадок, с одной стороны, из-за некоторых новшеств, с другой - из-за отсутствия у них до сих пор писаных законов, подобных тем, какими обладают другие ремесла; сверх того, устав дан во славу всемогущего бога и нашего города, во имя общего блага и, наконец, ради того, чтобы купец, как свой, так и приезжий, не рисковал быть обманутым
1. Ни одна женщина, принадлежавшая к этому цеху, не имеет права занять положение главной мастерицы по выделке шелка, не проучившись и не прослужив три года в этом цехе. Учение она должна пройти у главных мастериц цеха Таким образом, если она не уживется у одной мастерицы, то может продолжать учение у другой, не иначе, однако, как с ведома цеха.
3. Главная мастерица имеет право держать у себя одновременно не больше 4 учениц не считая ее собственных детей.
4. Ткачиха может обучать девушек ремеслу только у себя дома, держа их на своем иждивении под угрозой исключения из цеха навсегда. Следует, однако, оговорить, что если какой-либо бюргер или житель Кельна пожелает, чтобы дочь его дома обучалась этому ремеслу у лица, изучившего его и приобретшего права мастерицы, то это разрешается
6. Девушка, желающая изучить ремесло, должна уплатить цеху 1 марку для осведомления властей о том, что она приступила к учению, чтобы ее могли записать.
7. Запрещается вышеупомянутым мастерицам и их мужьям производить шелковые изделия из пряжи, изготовленной не в Кельне, и отдавать их красить. Нарушившие это правило караются отобранием шелка, половина которого поступает в пользу совета и бургомистра, а другая половина - в пользу старшин цеха. К тому же означенные лица теряют право в будущем заниматься производством шелковых изделий
9. Запрещается окрашивать шелк вайдой. Нарушивший это правило уплачивает 5 марок штрафа с каждого фунта шелка
11. Если какая-либо главная мастерица нашего города уедет отсюда, то она теряет после этого право заниматься у нас своим ремеслом. Это поставлено для того, чтобы защитить интересы купца.
12. Ни ткачихи шелковых изделий, ни кто-либо по их поручению не имеют права изготовлять парчу, иначе как из парчового шелка; уток должен быть из золота и серебра такого качества, как это принято в нашем городе. Нарушение этого правила карается 5 марками штрафа с каждого фунта шелка
14. Запрещается примешивать к парче или шнурам крашеную или некрашеную пряжу. Нарушивший это правило теряет право заниматься выработкой шелковых изделий, а товар, изготовленный таким образом, сжигается
16. Мастерицы, принадлежавшие к шелкоткацкому женскому цеху, не имеют права отдавать шелк для прядения или другой обработки лицам, живущим вне Кельна, а также бегинкам и духовным, проживающим в монастырях и скитах Нарушившие это правило лишаются права заниматься своим ремеслом.
17. Тем, которые за заработную плату прядут шелк, делают парчу или шнуры или как-либо иначе участвуют в изготовлении шелковых изделий, следует платить по обычной норме и не иначе как деньгами, имеющими хождение в Кельне, а не каким-либо другим товаром. Нарушивший это правило уплачивает штраф в размере стоимости того товара, за производство которого была дана заработная плата
19. Главным мастерицам разрешается красить только собственный шелк. Нарушившие это постановление лишаются права заниматься ремеслом
20. Все лица, принадлежавшие к этому цеху, обязаны оказывать повиновение старшинам во время обхода, совершаемого этими для осмотра шелка и шелковых заведений
21. Если старшины найдут, что работа неправильно исполнена и не является добротным товаром, то они отбирают его и представляют властям. Тот, у кого найдено это изделие, должен сам разрезать его на куски и, сверх того, уплатить с каждого лота по 2 шиллинга штрафа
24. Если кто-либо, занимающийся этим ремеслом, будет призван властями на суд и не последует призыву, то он платит штраф в размере 3 вейспфеннигов (букв. - белых пфеннигов) за первое ослушание, 6 - за второе и 2 марки - за третье.
25. Одна треть штрафов, взыскиваемых старшинами, поступает ежегодно в пользу города, вторая треть - в пользу цеха, а третья - в пользу того, кто донес и сообщил.
Цит. по изданию: Хрестоматия по истории средних веков / Под ред. С.Д. Сказкина. М., 1963. Т.II. С.472-477 .
Уже в эпоху позднего Средневековья и Нового времени в Крыму процветали, соблюдая этикет, оберегая и сохраняя свои вековые обычаи и законы, цеховые союзы. Они представляли собой объединения городских ремесленников одной или нескольких специальностей.
Их традиции были сильны и жизнеспособны. Каждый цех занимал определенный городской квартал, где мастера жили, производили изделия и тут же в лавках при мастерской их продавали. Цех жил довольно изолированно и имел даже свои места отдыха.
С глубокой старины городские ремесленные организации Крымского ханства подчинялись цеховым уставам – сулеф-намэ. В этих уставах была четко расписана иерархия, которой строго придерживались. Высшим должностным лицом, головой всех ремесленников города являлся наиб. Как правило, это почетное звание он получал по наследству. У наиба был помощник сер-чешме. Большими полномочиями обладали цеховые старшины или главные мастера – уста-баши. Это была высокая и почетная должность, заслужить которую было не так просто. Далее, согласно иерархии, следовал главный подмастерья усталар или къалфа-баши. Ему помогал второй подмастерья или глава молодых учеников – игит-баши. Ну а самую последнюю ступень занимали ученики – шекирт. В среде ремесленников были люди, которые выполняли функции своеобразных смотрителей и выявляли нарушителей устава, называли их чауши.
Уста-баши и игит-баши руководили приемом учеников и посвящением их в мастера, регулировали размеры производства и цены на продукцию. Все цеха представляли собой наследственную касту и имели многовековую историю. И если же ученик, а тем более подмастерья, хотел поменять профессию своих предков на новую, то ему приходилось сталкиваться с большими трудностями.
У каждого из цехов был свой покровитель – ангел, так называемый пир. К примеру, считалось, что Джибрил покровительствовал пекарям и поварам. Пророк Дауд заботился о кузнецах, пророк Ибраим – о строителях, пророк Идрис – о ткачах и т. д.
Подростка начинали приобщать к ремесленному сословию с 10-11 лет. Отныне он отличался от сверстников тем, что звался шекирдом – и это была первая ступень в восхождении к вершинам мастерства и признания. Работал такой ученик небесплатно – ему гарантировалось место за общим обеденным столом рядом с остальными работниками мастерской и самим хозяином. Одним словом, мастер брал на себя заботу о подростке, о его духовном и профессиональном развитии.
Быт мастерской не менялся веками, то есть сохранял патриархальные черты. Отношения были почти семейными, вплоть до того, что накануне пятницы хозяин раздавал своим малолетним помощникам деньги на гостинцы, а более взрослым – материал, из которого они сами могли изготовить что-либо, годившееся на продажу. По вечерам мальчиков отпускали домой с тем, чтобы утром они были на месте к открытию мастерской. Длилось такое обучение три года.
Но этот срок мог и удлиниться – пока мастер не сочтет шекирда готовым представить свою искусность на суд Совета мастеров. Но бывало, что подросток оказывался необычайно способным, и тогда его уменья оценивали до истечения установленного срока. Собравшиеся на Совете рассматривали готовое изделие и если оно соответствовало норме, то ученик переходил в подмастерья къалфы и начинал получать определенное жалованье.
Къалфа крымских цехов оберегался рядом узаконенных прав. Он, так же как и ученик, должен был служить уста-баши три года, после чего его ждали испытания у своего же мастера. И лишь при благополучном исходе он снова представал перед Советом мастеров, во главе которого восседали уста-баши соответствующего цеха. По решению Совета къалфа переходил в мастера. Но этот переход был не полным. Несмотря на то, что он мог открыть собственное дело, он не имел право содержать в своей мастерской или лавке учеников или иных помощников. Для того, чтобы стать воспитателем, требовалось пройти еще одно просвещение теперь уже в торжественной обстановке на почитаемом среди ремесленного сословия празднике Реван. А пока новый мастер считался непосвященным, ревансыз.
Этот праздник случался нечасто – лишь тогда, когда с точки зрения уста-башей накапливалось достаточное число мастеров, не прошедших окончательного посвящения. Бывало, что это ожидание могло затянуться на 20 и более лет. Очевидно, таким образом сохранялся баланс между спросом и предложением квалифицированной рабочей силы.
Придерживаясь старинных традиций, главы ремесленных сословий с особым почтением относились к одному из самых ярких праздников крымских татар эпохи Крымского ханства – торжественному дню посвящения в мастера. Реван буквально означал «ищущий высшего звания». На это торжество своим долгом считали прийти мастеровые всех цехов города, близлежащих сел и, конечно же, горожане, всех сословий. Этот праздник-экзамен был итогом длительного учения и признания мастерства.
К Ревану готовились за несколько недель. Праздник готовили будущие уста-баши. Именно они собирали средства, организовывали угощение для гостей, приглашали музыкантов. На празднество шло около 10 барашков от каждого цеха, шились традиционные шелковые передники – пештималы и закупались платки для подарков.
Торжество начиналось в городе, где сооружался по этому случаю либо праздничный навес, либо выбиралось помещение одинаково называемое селямлык. Перед входом выстраивались будущие мастера, которые встречали почетных гостей. На них, кроме обычной одежды, были передники – пештималы, повязанные пока наискось через правое плечо к левому бедру. Последним в селямлык являлся мулла. Он читал молитву, обращенную к святым покровителям ремесел, и только потом все отправлялись за город, к реке, где и должно было происходить главное действие. Туда с почетом везли только наиба, остальные шли пешком. Это было многолюдное и красочное шествие возглавляемое музыкантами. Здесь гостей угощали кофе, и только после обеда начиналась торжественная часть посвящения. На центральное место усаживался городской наиб, на левой, почетной, стороне от него располагались уста-баши земледельцев, башмачников и так далее до наименее почетного банщика всего 36 старейшин. Справа ряд начинался с уста-баши кожевенного цеха, затем по убывающей усаживались цирюльники, ткачи и так далее до двух представителей «полуремесел» – костоправов и повивальных бабок. Таким образом, были представлены все 72 ремесла. Тут же стояли знаменосцы, каждый со своим цеховым санджаком-знаменем. Будущие уста-баши стояли в том же порядке, стройными рядами.
После всеобщего молебна, который громко читал сер-чешме, из строя мастеров поочередно выходил один. Он подходил к наибу и отвечал на ряд традиционных вопросов, после этой церемонии сер-чешмэ шептал испытуемому на ухо древний традиционный завет: «Никогда не закрывай своей двери, никогда не открывай чужой и работай столько, сколько достаточно для твоей жизни». После этого давал знак к целованию руки у наиба, а последний в свою очередь опоясывал мастера передником пештималом. Следом за первым следовали и все остальные.
По окончании этой довольно долгой церемонии мулла громко читал молитву, после которой каждый из бывших кандидатов считался уже полноправным мастером – реванлы.
Празднество продолжалось несколько дней. Устраивались скачки, борьба-куреш и танцы.
После окончания праздника мастер уста-баши обладал всеми правами хозяина мастерской. Одновременно он обязывался строго соблюдать многочисленные правила цехового устава. Высокий статус мастера, например, подчеркивался тем, что ему запрещалось выходить из помещения мастерской или лавки в рабочей одежде, даже в переднике. Замеченный в этом нарушении мастер наказывался штрафом и закрытием мастерской на три дня. Ну а если клиент жаловался на некачественность изделия, то уста-баши, стоявшие на страже доброй славы цеха и его мастеров, могли лишить виновного звания мастера.
Ремесленники пользовались не только большим уважением среди горожан, но и умели это уважение поддерживать. Очевидно, высокому статусу мастера содействовало и искусственное сдерживание роста квалифицированной рабочей силы, поскольку такое «перепроизводство» могло бы привести к снижению качества изделия. Поэтому в Бахчисарае, к примеру, на 374 мастеров приходилось всего 165 подмастерьев – кандидатов на столь высокое звание.
Гульнара Абдулаева
«Самым важным завоеванием городов было признание свободного состояния за всеми гражданами.
Во Франции вольные города получили название «буржуазных» от слова «бург» - укреплённый город (право возводить укрепления было здесь непременным признаком свободы). Никто не мог предвидеть, конечно, какое значение приобретёт это слово в дальнейшем. Другим непременным признаком вольного города был свободный рынок. «Если крепостной, - говорилось в городских грамотах, - проживёт год и один день в стенах города и если за это время господин не предъявит на него права, то он получает навсегда полную свободу».
Распространённая поговорка гласила: «Воздух города делает человека свободным». В целях защиты от разбойничьего дворянства, а также для более равномерного несения городских тягот население городов объединялось в союзы. Ремесленники создавали цехи, купцы - гильдии.
Во Франции объединения ремесленников назывались «мастерствами», в Англии - «гильдиями». Средневековый цех - это союз ремесленников одной и той же профессии, союз мастеров. Каждый член цеха работал у себя на дому. Вмешательство цеха в производственную деятельность было активным и постоянным, но ограничивалось установлением правил и условий производства и продажи товаров, а также контролем за исполнением этих правил.
Слово «цех» порождает нередко совершенно неверные ассоциации с цехом нынешним. Между ними - ничего общего, кроме названия.
Свой «цех» имели и проститутки (в Париже, Франкфурте-на-Майне и других городах).
Внутри цеха не было разделения труда, оно существовало между цехами. Каждый мастер изготовлял товар от начала до конца. Он обязан был уметь сделать сам и весь необходимый ему инструмент.
Каждый цех следил за тем, чтобы никто другой не вторгался в его область. Столяр не мог делать замок для шкафа, это было делом слесаря.
Стремясь избежать губительной конкуренции, ибо число заказов было ограничено сравнительно небольшим спросом (деревня почти ничего не покупала на рынке), цехи наблюдали за тем, чтобы ни один мастер не работал дольше обычного времени, не имел большего числа подмастерьев и учеников, чем другие, не покупал большего количества сырья, чем было разрешено уставом цеха, и чтобы качество товара и цена его соответствовали раз установленному стандарту. И, конечно, совершенно недопустимым признавалось употребление каких-либо лучших орудий труда, рационализация вообще.
Городские власти с особым усердием следили за цехами: за тем, как производился и особенно как продавался товар.
В Англии каждый, кто отказывался продавать товар по установленной для данной местности цене, подвергался наказанию. К позорному столбу выставляли даже за одну попытку запросить больше положенного.
Известен случай, когда одного булочника целый день возили по Лондону в клетке за попытку уменьшить установленный вес булки.
Возникновение цеховых организаций восходит к XI веку (цех свечников в Париже был создан в 1061 г.) Первое время они были организованы на демократических началах. Члены цеха помогали своим бедным собратьям, давали приданое их дочерям заботились о достойных похоронах и т.д. Не существовало и какой-либо дифференциации внутри цеха.
Но всё это длилось недолго. Уже в XIII столетии были введены многие важные ограничения для желающих стать мастерами, если они не были сыновьями мастеров.
От подмастерья, желавшего стать мастером, стали требовать представления шедевра - вещи, изготовленной из самого дорогого материала и по всем правилам искусства. Помимо того, требовалась уплата значительных сумм в пользу экзаменаторов, организация дорогостоящего угощения для членов цеха и пр. В XII и XIII веках о подмастерьях говорят мало. Различие между ними и мастером ещё невелико. Весьма часто держать подмастерье было невыгодно. Мастер и сам работал дома у заказчика и из его материала.
Положение меняется в XIV и особенно в XV веках. На повестку дня впервые в истории встает «рабочий вопрос».
Отношения между мастером и подмастерьем рассматривались как отношения между «отцом» и «чадом». Торговаться об условиях работы подмастерье не мог. Ни продолжительность рабочего дня, ни оплата труда не были предметом обсуждения. Все эти вопросы решались старшинами цеха.
Мастера уже тогда научились сговариваться против своих рабочих. Устав цеха золотых дел мастеров в Ульме предписывал: «Если слуга придет к мастеру и запросит плату выше обычной, его не должен брать в мастерскую ни один хозяин». Рабочий день подмастерья продолжался 11-14 часов. Парижские сукновалы, например, работали с 5 часов утра до 7 часов вечера. В других цехах работа начиналась ещё раньше. Городские власти не однажды должны были запрещать начало работы раньше 4 часов ночи (из-за пожаров и плохого качества изделий).
Любопытен следующий факт. Парижские перчаточники пожаловались Людовику XI, что зимой, когда на их изделия больше всего спросу, они не могут работать по ночам. «Благодаря этому, - писали они, - наши ученики и подмастерья предаются праздности… не имея занятия, они проводят время в играх и распутстве и совсем отвыкают хорошо работать». Король разрешил начинать работу в 5 часов утра и заканчивать её в 10 часов вечера.
Ещё худшим было положение учеников. Обычно срок ученичества составлял семь и даже десять лет. Так как ученик не получал плату, эксплуатация его была особенно выгодной, и потому срок ученичества стремились не сокращать, а удлинять.
В борьбе за улучшение своей участи подмастерья прибегали к забастовкам. Мастера отвечали на них репрессиями.
Устав о подмастерьях г. Страсбурга 1465 года предписывал:
2) запрещаются все виды стачек и забастовок, а также все виды препятствования штрейкбрехерам;
3) все разногласия с мастером должны разрешаться судом мастеров, и подмастерье должен поклясться, что он подчинится этому решению;
4) при всяком нарушении этих правил никто не может давать подмастерью работу. Устав запрещал подмастерьям под страхом наказания (4 недели тюрьмы) оставаться на улицах позже девяти часов вечера или находиться в харчевнях (бывших своеобразными клубами того времени): боялись сговора!
Каждый цех, как и купеческая гильдия, имел свой устав, своих старшин (должность эта была пожизненной и даже передавалась по наследству), свой суд. Цех был одновременно и военной единицей, и каждый член его должен был иметь оружие для защиты города.
Заметим, кстати, что именно в городах раньше всего стала складываться регулярная армия, состоявшая из наёмников. Ими становились крестьянские сыновья, оказавшиеся «лишними» при разделе имущества, люмпен-пролетариат и др. Эта армия служила за деньги, а значит, тому, кто платил. В Германии их называли «ландскнехтами». В Италии, служа предводителям-кондотьерам, наёмные солдаты были опорой диктатур.
Отношения между цехами были чаще всего враждебными. Боролись за льготы, за место в городском управлении. Бедные и слабые цехи ненавидели богатые и сильные. Особенно острой была борьба между цехами, с одной стороны, и купеческими гильдиями - с другой.
Цеховой строй был закономерным порождением феодализма, и потому мы находим его не только в Европе, но и в Японии, Китае и многих других странах мира».
Черниловский З.М., Всеобщая история государства и права, М., «Юристъ», 1995 г., с. 151-153.
